Серия двадцать вторая. Часть вторая.

Серия двадцать вторая. Часть вторая.
Дэниэл Лэнгфилд.

«4th of July Kisses»

К обеду все мы вернулись домой, где продолжили предаваться греху чревоугодия. Мама с моей бывшей женой еще со вчерашнего вечера колдовали над своим фирменным сливочным супом с креветками, и именно этим блюдом предложено было угощаться после парада. Туча только погрозила дождиком, но быстро ушла, поэтому мы расположились во дворе, под холодными лучами вернувшегося солнца.

После обеда Мэри с моей матерью покинули нас без объяснений, но никто, похоже, и не заметил их отсутствия.

А вот возвращения их не заметить было невозможно.

Мама быстро шла через сад со своим мольбертом и выкрикивала что-то про свет, солнце, тени от листвы и блики от воды, а позади нее, шагах в десяти...

Медленно шла лошадь мистера Маршалла.

Когда я надел очки, меня буквально парализовало.

На сильной спине спокойного и грациозного животного восседала самая настоящая Леди Годива. Дрожащие ее руки слабо держались за гриву и шею, смуглые бедра плотно прижимались к белоснежным бокам, а нагое туловище покачивалось в такт лошадиным шагам. Только лишь длинные волосы прикрывали ее обнаженное тело.

Наездница стыдливо опускала голову и за золотыми своими кудрями прятала алые щеки и закрытые глаза. Меня немедленно бросило в жар, но вовсе не потому, что зрелище представляло собой усладу для мужских глаз, и вовсе не потому, что я увидел обнаженной женщину, развод с которой чуть не довел меня до самоубийства. Вихрь чувств вызвало мгновенно пронзившее меня осознание, неописуемое ощущение узнавания...

Я уже больше месяца живу под одной крышей с госпожой Паллетт и, кажется, пока не сошел с ума и держусь неплохо. Однако я совсем забыл о том, что под одеждой ее скрывается что-то родное мне, изученное и распробованное вдоль и поперек. Я каждый день оплакивал расставание с Мэри, с моей супругой, с другом, с членом семьи... Но только увидев ее такой, я осознал, что никогда не оплакивал расставания с ее телом. Потому что это было второстепенным...? Скорее всего. Почему...? Есть ли хоть одна часть ее тела, которой никогда не касались мои губы...? Нет. Я точно знаю, что нет. Я сам постарался заклеймить ее тело таким образом, позаботиться о том, чтобы ни один кусочек Мэри не остался не обласканным.

Лошадь пошла быстрее и Мэри, чтобы успокоить ее, произнесла что-то тихонько и погладила белую гриву кончиками пальцев.

Подумать только. Целый месяц меня настолько сильно одолевала злоба, обида и ненависть, что я и не заметил, как сбылось то, о чем я молил небеса в недалеком прошлом. Мэри была рядом, она вернулась. Нет, не так. Не рядом со мной, не вернулась ко мне, не так. Она просто больше уже не была тем дрожащим и рыдающим призраком в мокрой одежде, что испуганно озирался в душевой кабинке или бредил, разговаривая со стеной. Это уже была не она.

Мэри старалась не смотреть на нас. Она гладила лошадь, нервно плела косичку из гривы и шепотом умоляла мою мать перестать ее позорить.

С этой Мэри я не разводился. На этой Мэри я был женат.

Ванесса от неловкости заерзала на своем месте. Мама возмутилась:

- О, ради всего святого, Ванесса! Это искусство!

- Я... кхм... прошу прощения... - пробормотал мистер Маршалл резко и суетливо поднимаясь со своего места. Взгляда он не поднимал, смотрел на столовые приборы, что упали на землю по вине его неловкости, - Совсем забыл... кирпичи... водокачка...

- Не будь ребенком, Крис! - забранилась мама, - Ничего в этом постыдного нет! И мы все равно не для вашего удовольствия тут разгуливаем. Работать будем у озера. Вы нас даже не увидите!

Поскольку мне вина не полагалось, я схватил бокал Ванессы и залпом осушил его.

Дети, равно как и я, совсем недолго глядели на это прекрасное виденье. А вот мистер Маршалл с каким-то пришибленным видом, украдкой проводил свою лошадь взглядом, а потом еще долго сидел, будто погруженный в транс, должно быть все еще наблюдая за обнаженной Мэри в своем воображении.

Скоро моя бывшая жена перевоплотилась из своих божественных одеяний в мирские и прибыла на крыльцо, где все уже собирались в новую поездку ради фейерверков. Вид у нее был какой-то подавленный. С моей матерью она не говорила. Ванесса попыталась разрядить напряженную атмосферу.

- Как картина? Получилась?

- Ну, если бы кое-кто не дулся, вышло бы куда лучше, - пропела доктор Лэнгфилд с шутливым укором поглядев на Мэри, - Вовсе ты не располнела.

Мэри отмахнулась.

- Располнела?! - ахнула Ванесса округлив глаза, - Боже, Мэри, какие глупости, ты замечательно выглядишь, честное слово!

Крис Маршалл заметно покраснел, должно быть снова припомнив призрачную наездницу в саду.

Мы тут же выдвинулись в празднующий Даррингтон наблюдать фейерверки. Леди Годива надолго должна была лишить меня сна и покоя (в дурном смысле), но я, к удивлению своему, о ней почти и не думал. Внезапно мне вспомнился чудак-Дэвид, новой встречи с которым я остерегался. Всю дорогу до Даррингтона я размышлял о том, как завести разговор с домашними о безопасности в общении с незнакомцами в общем и с Дэвидом конкретно. Фейерверки этот псих, к счастью, смотреть не пошел.

Чарли снова старался держаться ближе ко мне, хотя, уверен, ему милее была скамейка. Устал он настолько, что почти не стоял на ногах. Только первые вспышки фейерверков сумели немного взбодрить его. Вместе мы смотрели, как целуются влюбленные и я учил его говорить «фу» каждый раз, когда кто-то встречается губами. Доктор Лэнгфилд пригрозила надавать мне за это. Члены нашей «семьи» и не целовались, в общем-то. Дети стояли со мной, мама что-то покупала, а Ванесса и Мэри щелкали фейерверки на фотоаппараты. Никто и не думал целоваться. Хотя нет, мистер Маршалл наверняка помышлял примяться губами к какой-нибудь женщине. Или ко вполне определенной.

Бедный мужик, вероятно последний раз он сносился с живой женщиной целое десятилетие назад. Конечно, он мог бы пойти покорять сердца и тела за монеты, но разве же Крис Маршалл может решиться на такое со своей набожностью и порядочностью...?

Черт подери, даже я не способен! Если бы моя бывшая жена не оказалась чокнутой сучкой, а просто погибла бы при трагических обстоятельствах, стал бы я шляться к жрицам любви? Хрена-с два. Абсолютно исключено. И я точно знаю, что в случае кончины Мэри, я бы отправился за ней следом и часа бы не прошло. Я не способен справиться даже со слабыми зависимостями, а терпеть ломку по Мэри всю жизнь...? Нет, благодарю.

Новый яркий фейерверк.

Я повернул голову и украдкой взглянул на соседа вновь залюбовавшегося моей бывшей женой.

Почему он не отправился следом за своей бывшей женой и тремя детьми...? Из-за веры...?

По возвращению все, конечно, отправились на боковую. Ванесса пошла принимать ванну. Только я устроился на кухне с новой порцией крабового супа и ноутбуком. Аврора писала мне на фейсбук, расспрашивала про мои дела, про алкогольное воздержание и поздравила с праздником. Потом я поздравлял Томаса с четвертым июля и днем рождения. На службе он не всегда имел доступ к интернету но другого способа поздравить его у меня не было.

Затем я переключился на новости.

Про того маньяка, конечно.

Никакой новой информации я не нашел, зато в социальных сетях наткнулся на любопытные обсуждения. Все участники дискуссии обсуждали и припоминали, в какой момент полиция зашевелилась по-настоящему. Кто-то утверждал, что после похищения дочери какой-то художницы, а другие говорили о чем-то, что называлось «куколка барбекю». Загуглив это название, я наткнулся на по-настоящему страшную информацию. «Куколка-барбекю» - название одного из самых чудовищных роликов маньяка-патологоанатома, вышедшего в начале этого года. В ролике он потрошит, маринует, фарширует и запекает тело молодой девушки, после чего приправляет ее «соусом» (извергается на нее), а в конце садится трапезничать, предварительно помолившись. Девушкой оказалась дочь какого-то сенатора, в своей предвыборной кампании пообещавшего найти этого «трусливого мерзавца». Таким образом «трусливый мерзавец» ответил сенатору.

Этого ролика в сети, конечно, не было (где-то был, наверняка, но я не собирался тратить на это время). Зато я нашел форум для любителей остренького, где собирались поклонники всяких человеческих мясорубок, остросюжетных кровавых роликов и фанаты психопатов. Для входа полагалось уплатить какую-то условную пошлину, после чего можно было получить доступ к любым мерзостным материалам.

Здесь тема о патологоанатоме была самой популярной. Участники между собой уже считались почти родственниками, нетерпеливо ожидали продолжения, делились своей любовью или неприязнью к маньяку, обсуждали сторонние темы (семейные проблемы) и прочее. В открытом доступе находились несколько роликов, которые считались довольно безобидными. Другие, с участием несовершеннолетних или «куколка барбекю» - считалось хардкором и даже разговоры на тему этих роликов могли привести к изгнанию.

Я выбрал видео с названием «Милая Лиза».

Множество часов я провел в морге, видел самые жуткие смерти, с удовольствием собирал тела по кусочкам, с восторгом спускался в секционные залы заслышав об "интересном деле"("теле?" - "нет-нет, не теле, а теле" - отвечал куратор с лукавой улыбкой). Ничто не могло напугать меня, ничто не вызывало тошноту, ничто не заставляло меня слабеть от дурноты, поэтому готов я был ко всему.

Но увиденное было другим. Не тем, что я ожидал.

Он не жевал кусочки Лизы прямо со скальпеля, не глумился на ней, не уродовал, не казался глупым малолетним отморозком случайно проникнувшим в морг...

Но это был ужас.

Мой личный ужас.

Он выставлял на всеобщее обозрение что-то сугубо личное, безо всякой наигранности и фальши, без циничных комментариев и жестокости. Маньяк умирал от боли, задыхался от рыданий, лежал бесформенной кучей на теле юной Лизы содрогаясь от бесконечной истерики.

Он звал ее по имени, просил прощения, благодарил, целовал, ронял на нее слезы, а потом снова звал, уговаривал ее открыть глаза и простить его, за то, что сделал это с ней. Ноги его разъехались, он улегся на нее и семь минут лежал и хныкал, как ребенок.

Потом он зашептал о своей любви, страстно зашипел горячее признание в холодное ухо, говорил, что не переживет, если она стухнет (так и сказал), умолял продержаться для него еще, и снова и снова...

Ты для меня всё, я так люблю тебя, я не могу тебя отдать, я умру, я уже не могу дышать, пойми, прости, услышь, встань, почему ты не можешь, пожалуйста, ради меня, любимая, Господи, за что мне это, я молю, хоть на секунду, дай знак, я не перенесу, я не хочу, Лиза, не уходи, ради меня, пожалуйста, Лиза, Лиза, милая Лиза...

Это было настолько интимно, что я периодически вытаскивал наушники, потому что не мог слушать...

А потом он засопел, громко заревел и стал целовать ее тело. Судорожно, спешно, задыхаясь, не успевая даже насладиться контактом, он продолжал близость пока это было еще возможно, пока Лиза еще была похожа на девушку, а не на стухший баклажан. И все это сопровождалось животными стонами, невнятной мольбой и слезами. А когда он вцепился зубами куда-то в ее ключицу и с хрустом и треском отодрал кусок и принялся его жевать, я ощутил, как сжалась моя глотка.

Каждый видел в этом ролике что-то свое.

Я видел себя.

Со мной было так же, только рядом была не покойница.

Он укусил ее снова. Хруст. Треск. Болезненные стоны. Плач.

К горлу моему подкатила сладкая тошнота, рот наполнился слюной, а челюсть свело приятной судорогой.

Как тягостно мне было когда-то от мыслей о том, что есть еще масса прекрасных мест, куда я не целовал свою бывшую жену. Меня сводило с ума желание вскрыть грудь Мэри, расцеловать ее горячее сердце, органы и красивый скелет, выпить ее крови, съесть плоти, залезть к ней под кожу, свернуться калачиком в ее животе... Совершенное безумие, но это желание меня преследовало с первых дней знакомства с ее кожей... Никогда больше я не испытывал подобного ни с кем... Больше всего на свете я боялся потерять ее, но мне иногда становилось непередаваемо тепло от фантазий о нашей общей кончине... Не знаю почему.

Тишину дома пронзил протяжный вопль моей бывшей жены.

Вскочив на ноги, я немедленно бросился на этот тревожный звук: в фортепианную комнату.

Мэри стояла в дверном проеме и смотрела куда-то в сад. Грубо отпихнув ее с пути, я ворвался в комнату и уставился во мрак садовой тропинки. Высокая фигура стремительно удалялась куда-то вглубь, к тропинке, к лесу.

Гребаный Дэвид. Чертов Маньяк.

- Мистер Маршалл, - прошептала Мэри чуть дыша, - Это был мистер Маршалл. Проник в дом. 

p.s. ух ты. так интересно почитать ваши предположения, но я тут же, наверное сейчас и следующую выложу, так что.